Большинство людей привыкло воспринимать музыку как один из видов искусств. Как средство изображения и передачи картин мира, идей, эмоций, настроений от композитора к слушателю через звуковые волны. Но если взглянуть на это под другим углом, то можно увидеть в музыке целое научное направление на стыке математики, физики, психологии. Музыка подчиняется определенным внутренним законам и именно этот факт позволяет нам без труда отличать музыку от простого шума. Как и в любой другой науке, законы не берутся с потолка и не висят в воздухе. Они опираются на фундамент аксиоматики. Компактный набор простых и непротиворечивых аксиом выступает в роли неделимых и недоказуемых строительных блоков. Аксиоматика это «символ веры» для любой науки. Но с другой стороны, не следует забывать, что аксиомы это просто набор договоренностей между людьми, алфавит языка, с помощью которого можно хоть как-то описать происходящее вокруг нас. Очевидно, что таких договоренностей может быть сколько угодно. И каждая принятая аксиоматика будет порождать свой собственный мир. Кирпичики аксиом могут бесконечно сложно комбинироваться друг с другом при помощи определенных логических правил и выстраивать предельно сложные конструкции. Такова внутренняя механика любой современной науки. И музыка здесь не является исключением.
На протяжении всей культурной эволюции человека продолжались поиски идеальной музыкальной аксиоматики – той системы координат в которой можно было бы представить все слышимое звуковое пространство, позиционировать в нем любые звуки, задавать правила их композиции. Такую систему координат сегодня принято называть темперацией. Темперация это способ разбиения (квантования) непрерывного звукового континуума на фиксированные интервалы. Начиная с XVII – XVIII веков, в европейской музыкальной культуре принято использовать хроматическую 12-ступенную темперацию. Попросту говоря, октава делится на 12 равных интервалов. Один такой интервал называется полутоном и это минимально допустимое расстояние между двумя соседними звуками. Именно к такой системе адаптированы большинство известных нам музыкальных инструментов (фортепиано, гитара, скрипка и др.). К примеру, при всем своем желании, вы не сможете извлечь на пианино звук, который находится между нотами «Фа» и «Фа диез» (при условии, что пианино настроено общепринятым образом). Факт наличия 12 равных интервалов определяет в современной классической и эстрадной музыке практически все: звукоряд, виды созвучий, законы музыкальной композиции, устройство музыкальных инструментов, технику игры, нотную запись и т.п. Более того, наш слух настолько привык к музыке хроматической темперации, что интуитивно отвергает построения на основе иных темпераций, воспринимая их как явную фальшь.
Но что делать, если композитору становится тесно в строгих рамках 12 интервалов, чтобы вместить туда все бушующее разнообразие мира? Если хочется слышать и использовать огромную палитру звуков, сокрытых внутри полутоновых интервалов? Если хочется создавать кардинально непохожую ни на что музыку? Ответ очевиден – нужно изменить музыкальную аксиоматику, попытаться использовать иные подходы к темперации.
Помня о том, что всякая аксиоматика во многом зависит от культурно-религиозного и исторического контекстов, было бы полезным взглянуть на музыкальные миры других эпох и народов. И в самом деле, оказывается, что древняя Греция, арабская и восточные культуры придерживались несколько других музыкальных канонов. Так, например, в древней Греции основы музыкальных законов были выработаны Пифагором и имели строго математическую природу. В поисках секрета всеобщей гармонии, Пифагор увязал воедино базовые геометрические пропорции и формы, физические и астрономические показатели (например, расстояния между планетами – «музыка сфер»), музыкальные правила. Фактически, Пифагор поставил знак равенства между музыкой, математикой и природой, начав грандиозную историческую «игру в бисер», которую подхватили и продолжили представители многих последующих эпох и цивилизаций. Пифагоров музыкальный строй определял существование интервалов более узких, чем полутон (так называемая, пифагорова комма).
Богатая культура древней Индии также рассматривала музыку в комплексе с учениями о математике, астрономии, мистике, магии. Так, в трактате “Натьяшастра” (IV-I вв. до н. э.) приводится развернутое описание элементов музыкального языка. Звукоряд индийского лада состоял из семи главных тонов и имел сакральный смысл (ассоциировался с семью планетами Солнечной системы). При этом интервальное строение звукового континуума выглядело весьма оригинально - октава делились на 22 неравных интервала, каждый из которых мог стать исходным шагом для построения нового лада. На все это накладывались особые исполнительские практики, связанные с психо-эмоциональным состоянием исполнителя (мантра-йога).
В средневековой арабской культуре существовала 17-интервальная система, сведения о которой дошли до нас благодаря научным трудам Сафиада-Дин-Абдуллумина аль-Урмави (XIII век).
Средневековая Европа также богата теориями необычных темпераций. Достаточно лишь краткого их перечисления: 31-ступенная темперация Николы Вичентино (XVI в), 55-тоновая темперация (Жозеф Совёр, XVII-XVIII вв.), 53-тоновая темперация (Николаус Меркатор, XVIII в.).
И конечно же наиболее пышный рост подобного рода изысканиям обеспечили европейские авангардисты конца XIX – начала XX веков (Скрябин, Магер, Штайн, Вышнеградский, Римский-Корсаков, Хаба, Мёллендорф и др.).
Общим отличительным свойством большинства альтернативных темпераций является наличие микротонов - более узких нежели полутон интервалов музыкальной шкалы. Музыку, созданную с использованием микротонов, принято называть микротоновой музыкой. На самом деле, для обозначения этого музыкального явления существует много других терминов: микрохроматика, ультрахроматика, экмелика, ксенгармония, микродименсионная музыка и т.п. Специалисты – искусствоведы не ставят между ними знака равенства, справедливо указывая на ряд тонкостей и различий. Но поскольку данное описание не претендует на роль строго научного исследования, а является поверхностным популярно-повествовательным изложением, то во избежание дальнейшей путаницы будем использовать самое простое и популярное название – микротоновая музыка.
Очень важно обратить внимание на проблемы, связанные с исполнением микротоновой музыки. Ведь большинство известных инструментов рассчитаны на исполнение музыки в традиционном 12-ступенчатом равномерно-темперированном строе. Однозначного решения этой проблемы нет и быть не может. Различные энтузиасты подходили к ней совершенно по-разному: препарировали традиционные инструменты, использовали ансамблевые сочетания разных инструментов, конструировали совершенно новые инструменты, и, наконец, использовали звуковые синтезаторы и компьютеры. В арсенале оригинальных микротоновых инструментов можно вспомнить энгармонический клавицин Одоевского (19 клавиш на октаву), смычковый полихорд Аврамова (сочетание арфы, клавиш и струнно-смычковых элементов), четвертитоновая фисгармония Мёлиндорфа, четвертитоновое фортепиано, АНС – 72 ступенный электронный синтезатор Е.А.Мурзина. В наше время микротоновую музыку можно создавать с помощью программных звуковых редакторов типа Cubase или CSound.
Многие современные средства позволяют работать со звуком как с непрерывным физическим явлением, варьируя его основные параметры – частоту, амплитуду, фазовый сдвиг. При этом, композитор может заниматься не просто сочинением законченных музыкальных произведений, но и изобретением отдельных звуков, эффектов, моделированием пространств с различными акустическими свойствами. Вслед за Пифагором, уже в XX веке, ряд энтузиастов (таких как, композитор Иван Вышнеградский, философ Алексей Лосев и др.) пытались осмыслить музыку с точки зрения чисто математических теорий (теории множеств, математического анализа и т.п.). Непрерывная звуковая волна, в ограниченном диапазоне человеческого восприятия, может быть дифференцирована, то есть разбита на бесконечное множество предельно малых интервалов, образуя тем самым бесконечные дискретно-непрерывные темперации! Это открывает потрясающие возможности для раскрытия бесчисленного количества новых звуковых миров и даже вселенных со своими законами, гармониями и формальными системами. В микрохроматике объединились музыка, математика и философия.
И все-таки, несмотря на многовековую историю, микротоновая музыка до сих пор считается экспериментальной и воспринимается большинством композиторов как маргинальное умствование и чудачество горстки интеллектуалов, оторванных от обычной жизни. К сожалению или к счастью… Ведь это значит, что мы имеем дело с вечно молодым, свежим, авангардным и очень перспективным музыкальным явлением. С одной стороны, микрохроматика гораздо ближе к естественной музыке дикой природы – пению птиц, звучанию стихий. Многие люди, утомленные техногенным ритмом, начинают тянуться именно к такой первобытной музыке. А с другой стороны, в обиход входят новые инструменты – электронные и акустические. Их богатейшая палитра буквально выталкивает композитора из тесных рамок традиционных темпераций. При этом открываются уникальные возможности и для слушателя. Погружение в безбрежные волны звуковых атомов возвращает его в удивительное состояние восприятия допредметного мира, стирает искусственные рамки, учит видеть и следовать естественному ходу вещей, тренировать слух к различению тончайших интонационных изменений и окрасок.
Предлагаем вам пошатать свою точку сборки и послушать несколько показательных микротоновых произведений-медитаций от признанных мастеров дела: Ивана Вышнеградского, Алоиса Хабы, Георга Фридриха Хааса.
Большинство людей привыкло воспринимать музыку как один из видов искусств. Как средство изображения и передачи картин мира, идей, эмоций, настроений от композитора к слушателю через звуковые волны. Но если взглянуть на это под другим углом, то можно увидеть в музыке целое научное направление на стыке математики, физики, психологии. Музыка подчиняется определенным внутренним законам и именно этот факт позволяет нам без труда отличать музыку от простого шума. Как и в любой другой науке, законы не берутся с потолка и не висят в воздухе. Они опираются на фундамент аксиоматики. Компактный набор простых и непротиворечивых аксиом выступает в роли неделимых и недоказуемых строительных блоков. Аксиоматика это «символ веры» для любой науки. Но с другой стороны, не следует забывать, что аксиомы это просто набор договоренностей между людьми, алфавит языка, с помощью которого можно хоть как-то описать происходящее вокруг нас. Очевидно, что таких договоренностей может быть сколько угодно. И каждая принятая аксиоматика будет порождать свой собственный мир. Кирпичики аксиом могут бесконечно сложно комбинироваться друг с другом при помощи определенных логических правил и выстраивать предельно сложные конструкции. Такова внутренняя механика любой современной науки. И музыка здесь не является исключением.
